Тайна «Ночного дозора» - Страница 17

— Он был горячий… — робко возразила горничная.

— Так ты еще будешь со мной спорить? взвизгнула Алиса и запустила в строптивую девчонку тарелкой.

— Нет, Алиса Васильевна, — проговорила та, увернувшись. — Не буду…

— Еще раз такое повторится — и можешь считать себя уволенной!

На самом деле кофе был вполне сносный, но Лика Сарычева, большой авторитет по части отношений с прислугой, говорила, что время от времени непременно нужно закатывать скандалы, иначе горничные распускаются и садятся хозяевам на шею. Допустить такого Алиса не хотела, поэтому решила начать день с воспитательного скандала.

— Долго я буду ждать свой кофе? — проговорила она умиротворенным голосом.

Горничная метнулась к двери, но прежде чем она скрылась, Алиса добавила:

— И пятно на ковре не забудь отчистить!

Алиса облегченно перевела дыхание. Все-таки воспитательная работа очень утомительна!

Дверь малой столовой снова распахнулась.

Алиса удивленно подумала, что горничная уже несет кофе взамен вылитого, но это была Анфиса. Остановившись, как всегда, с дебильным видом, она сложила руки на животе и сообщила:

— Алиса Васильевна, к вам господин Крество… Крестовоздвиженский!

С гордостью выговорив такую сложную фамилию, она застыла, как египетская мумия.

Алиса подскочила: ведь сегодня и вправду должен был приехать какой-то музейный таракан по поводу той новой статуэтки! Его тоже удалось раздобыть через Лику, у Сарычевой просто немыслимое количество знакомых!

— Проси, — милостиво разрешила Алиса.

В столовую колобочком вкатился кругленький седенький старичок с младенчески розовым лицом и длинными, лихо закрученными усами. Алиса поднялась и сделала несколько шагов ему навстречу, как-никак старик — какая-то большая величина в своем музейном мире…

— Здравствуйте, Иван… Фиолетович! — произнесла она тоном царственной особы, принимающей иностранного посла.

— Филаретович, душечка, Филаретович! — поправил ее старикан.

— Ах, извините, — светским тоном протянула Алиса. — Я всегда путаю эти иностранные имена!

— А это имя самое что ни на есть русское! пропыхтел старик, озираясь по сторонам.

— Да что вы? Никогда бы не подумала! Хотите кофе? Или, может быть, чаю?

— Да нет, душечка, работа есть работа, никогда не смешиваю разные жанры! Где у вас тот.., предмет, о котором вы хотели узнать мое мнение?

— Ну, пойдемте тогда в библиотеку! — Алиса проследовала к дверям и сделала въедливому старику приглашающий жест.

Библиотекой Алиса гордилась. Здесь у нее были собраны всевозможные редкости, в основном — с подачи той же Лики Сарычевой. Четыре огромных шкафа были снизу доверху заполнены книгами в красивых кожаных переплетах (куплены по случаю у какого-то профессора), по стенам красовались картины русских художников, на каминной полке стояли две бирюзовые китайские вазы. Здесь же Алиса пристроила ту самую статуэтку, из-за которой пришлось пригласить музейного старичка.

Дело в том, что статуэтку Алиса купила у одного знакомого, и когда Лика ее увидела, сразу начала кричать, что Алису обманули, подсунули фальшивку, новодел. Ну да — разобиделась, конечно, что Алиса проявила самостоятельность, что-то купила сама, не через Лику!

Но статуэтка Алисе очень нравилась, и тогда Лика предложила прислать этого старичка, который прекрасно разбирается во всех старых цацках. Если он скажет, что новодел — значит, и правда…

— Вот эта вещица! — протянула Алиса, указывая на небольшую терракотовую статуэтку — женская фигурка в свободных греческих одеждах…

Старичок осторожно взял статуэтку в руки, поправил очки, внимательно пригляделся.

— Что скажете? — осведомилась Алиса.

— А что вы хотите услышать? — отозвался старичок, поставив статуэтку на место. — Как вам это продали?

— Как Грецию, первый век до нашей эры…

— Ну, насчет того, что Греция — вас не обманули…

— Ой, правда? — обрадовалась Алиса. Она представила, как утрет нос этой задаваке Лике.

— А вот насчет возраста — тут вам немножко приврали.

— Что — не первый век? — разочарованно протянула Алиса.

— Не первый, — старичок развел руками. — Не могу вас вводить в заблуждение!

— А какой?

— Двадцать первый, душечка!

— Двадцать первый? — изумленно выдохнула Алиса. — Двадцать первый век до нашей эры?

— Почему же — до? Двадцать первый век христианского летосчисления, то есть наши с вами дни.., хотя, впрочем, я уже давно чувствую себя обломком прошлого.., в некотором смысле — антиквариатом!

— Вы уверены? — переспросила Алиса.

— Конечно, душечка! — старичок погладил ее по руке. — Конечно, уверен! В сувенирных лавках Пирея такие статуэтки продаются по десять евро…

— Ах он, мерзавец! — выдохнула Алиса. — Клялся, что контрабандой вывез ее из Греции, купил на раскопках…

— Из Греции уже сто лет ничего такого не вывозят! — проговорил Иван Филаретович. — Да вы не расстраивайтесь так! С кем не бывает! Зато ван Сванельт у вас очень хороший!

— Кто? — удивленно переспросила Алиса.

— Ван Сванельт, голландский художник середины девятнадцатого века, — старичок подошел к картине в массивной золоченой раме, внимательно посмотрел на нее. — И Саардикстра тоже очень приличный…

— Вы что-то путаете! — сухо проговорила хозяйка. — Это Творогов, русский художник-передвижник…

— Да нет, деточка! — Иван Филаретович улыбнулся детской лучезарной улыбкой. — Вот это —Густав ван Сванельт, а это — Саардикстра…

— Что вы такое говорите! — возмущенно выпалила Алиса. — Это Евлампий Творогов! Вот же, подпись его в углу! Эта картина называется «Амбар», а эта — «Пейзаж с рожном».., между прочим, по сто тысяч за каждую выложила!